«Свободный звук в свободном теле»: философия волжской певицы с мировым опытом Виктории Алексеевой, которая создала феномен «Самого лучшего хора»
Читайте также:
- Пьяный водитель в Волжском врезался в столб: есть пострадавшие (вчера, 13:57)
- Администрация Волгограда заплатит 40 тысяч за укус ребенка бездомной собакой (вчера, 16:21)
- Волжская компания препятствует входу в подъезд жильцам без платного подключения (вчера, 14:29)
- Полиция и администрация проводят проверку по факту серьезных травм ребенка в школе (вчера, 10:30)
- Инвалид с туберкулезом костей пожаловался на отказ в помощи в волгоградском диспансере (вчера, 11:23)
Она мечтала о сцене с детства, но в родном Волжском её назвали «серой» и выгнали из театра. Она собрала рок-группу, 18 лет пела джаз в лучших отелях Азии, собрала хор, ставила мюзиклы в Тайланде и пела оперу на Бали. А потом — внезапный зов предков заставил её вернуться. В эксклюзивном интервью «Блокнот Волжский» Виктория Алексеева откровенно рассказывает о детских травмах, вокальной терапии, силе дедушки и о том, почему её «Самый лучший хор» — это больше, чем музыка. Вы узнаете, как закрыть гештальты родного города и зачем смешивать оперу с рэпом.
— Расскажите о своем детстве. Где вы выросли? Где учились? Чем занимались в детстве?
«Родилась я в Волжском. Первые осознанные воспоминания о детстве у меня, наверное, начинаются с просьбы купить синтезатор у родителей. Конечно же, прямо синтезатор у них не получилось приобрести. Но, как и любые рациональные родители того времени, они сказали: «Если хочешь обучаться музыке, мы тебя запишем в музыкальную школу». В 6 лет меня уже отдали на прослушивание и я начала учебу по классу фортепиано: я тогда совсем еще не умела писать и мне запомнилось, что задания по сольфеджио мама записывала за меня.
Музыка - это, конечно, не только вдохновение, но и дисциплина, и определенные педагоги. Иногда я вспоминаю музыкальную школу с напряжением. В дальнейшем, став вокальным терапевтом, мне пришлось закрывать свои травмы, связанные с музыкально-фортепианным образованием. Оно было достаточно строгим и в какие-то моменты даже жестким: мне не разрешали импровизировать и разучивать что-либо, отходя программы. Могли и поругать, и наказать.
А меня, ребенка свободного, мечтательного, ищущего, это очень расстраивало и сковывало. В 5 классе я даже хотела бросить музыкальную школу. Но все же доучилась все 7 лет до конца.
Волжская филармония, 2010
Я всегда хотела быть на сцене. В какой то момент меня записали в театральную студию «Сказка за сказкой» к режиссеру Вартановой Ирине Леонидовне. Мы до сих пор с ней очень тепло общаемся, она моя вдохновительница и наставница. Именно тогда я загорелась мечтой стать актрисой.
Когда мне исполнилось 13-ть лет, из театральной студии нас перевели в молодежный эксперементальный театр «Ля Веню де Лярд» (в переводе с французского «Улица искусств») под руководством Ивана Алифанова. Так в 14 лет я попала в среду относительно взрослых артистов со своей иерархией и правилами, и следующие пару лет училась и набиралась сценического опыта вместе с ними.
И тогда случилась переломная история, которую я сейчас считаю важным этапом своей жизни. Сезон подходил к концу, и меня попросили уйти из театра, сказав: «Сейчас будет донабор, и мы попросим некоторых... скажем так, неприметных, серых и тихих освободить место для более талантливых и ярких».
Таким вот прямым и жестоким языком мне, ещё юной и не сформировавшейся, можно сказать, сломали крылья. Я очень глубоко спрятала эту боль внутри себя на много лет вперёд. Но, конечно же, творческая энергия, которая била во мне ключом, требовала выхода — и позже я организовала рок-бенд.
К тому времени я уже поступила в педагогический университет в Волгограде. Параллельно с учебой, будучи уже совершеннолетней, я собрала своих музыкантов, и мы играли кавер-версии моих любимых альтернативных хард-рок исполнителей. Одновременно я обучалась основной профессии: на учителя музыки, по классу вокала и дирижирования — как раз то, чем я занимаюсь сейчас.
И вот мне предоставили первую возможность уехать из России — меня пригласили в Японию по контракту. Я перевелась в университете на заочное отделение и уехала работать. Там нужна была вокалистка в группу: петь на английском и японском (тогда я и открыла в себе склонность к языкам). Я выпросила у родителей денег на микрофон, потому что по условиям контракта у музыкантов должны быть свои инструменты, костюмы и репертуар. Я долго уговаривала папу. Мама всегда была более поддерживающей стороной, а папа смотрел вперёд и оценивал всё более рационально: он всегда считал, что «музыкой на жизнь не заработаешь».
Ещё один важный момент: после школы родители отправили меня учиться в горхоз на экономиста. Меня хватило ровно на год, затем я бросила - так как была явно не на своем месте. И только после этого поступила в Волгоград — я очень хотела продолжать заниматься музыкой. Я выбрала Педагогичесий Университет с разнообразной студенческой жизнью. Меня очень привлекли внеучебные активности: КВН, оперная студия, марафоны, частые выезды на турбазы и в Дагомыс. В общем, именно эта культурная жизнь, которая шла параллельно с учёбой, привлекла меня больше всего. У нас была очень дружная группа и досуг был просто на высоте. Именно тогда в долгих часовых поездках на учебу из Волжского в Волгоград я стала мечтать об островах и других странах».
— Сложности в музыкальной школе и сложности в театре не повлияли никак на ваше желание, рвение?
«Конечно нет, меня было не сломить. Я всегда любила петь, всегда сочиняла свою музыку и писала стихи, видела себя артистом. Безусловно тогда в юности было непреодолимо сильное желание стать актрисой и реализоваться. Если бы меня тогда не попросили уйти из театра, я, может быть, поехала бы в Москву поступать — не знаю, как сложилась бы судьба.
Но позже я поняла главное: когда ты певец и особенно автор-исполнитель, ты сам себе актёр и режиссёр на сцене. Сам придумываешь образ, сам создаёшь историю и делишься ею со зрителем».
Бали, 2021-2022
— Возвращаясь немного в детство, хотелось бы вспомнить бабушку и дедушку. Вы давали интервью для «России-1», где рассказывали про творчество дедушки, как он работал с деревом, про его книги, коллекции. Как воспитание дедушки и бабушки повлияло на вас, на ваше творчество?
«Честно говоря, они не пытались меня как-то «окультурить» — они просто проводили со мной время, как обычные бабушка и дедушка. Но я росла под звуки пластинок и романсов, которые всегда играли дома. У них была приличная коллекция пластинок и огромная коллекции книг. И я, конечно, видела, насколько их быт и досуг отличался от жизни и быта других родственников — более житейских и приземлённых. Они много времени уделяли чтению, прогулкам на природе и творчеству: дедушка постоянно пропадал в мастерской, а бабушка была его музой и поддержкой.
Только сейчас я понимаю, что влияние дедушки на меня было — и, видимо, происходило на каком-то глубинном, энергетическом уровне. Такие разносторонние люди с широким кругозором были большой редкостью для нашего города. Очень талантливый человек, который жил на полную, по крайней мере, в рамках своего пространства и города. Мы с ним, кстати, полные тезки.
Я раньше не рассказывала в интервью, как дедушка тяжело уходил из жизни. Он умер из-за гангрены. Все началось с крошечных осколков, которые попали в его ногу, когда ему было всего 14 лет, во время Великой Отечественной войны. И только спустя многие годы последствия дали о себе знать. Он отказывался от ампутации... Из-за этого уходил из жизни очень тяжело.
Фотографии с открытия выставки дедушки Виктории
У меня было такое ощущение, что, возможно, он хотел, чтобы всё, что он создал, было проявлено в этот мир. Каждый артист мечтает о признании. Он всё накапливал, накапливал, накапливал... И я вернулась в Россию, потому что в какой-то момент на Бали я ощутила острую потребность — почувствовала, что где-то в моем роду что-то осталось недосказанным. И будто бы это очень сильно влияет и на мою творческую энергию и проявленность. И признание должно приходить при жизни, а не после смерти.
Честно говоря, я не планировала брать билеты в родные края — очень долго по разным причинам я не возвращалась, меня лет 7 не было в России. Но в какой-то момент в Индонезии я почувствовала внезапный импульс. Это случилось, когда я жила на вилле одного балийского художника. А искусство балтийских мастеров напрямую связано с резьбой — это можно встретить повсюду: в архитектурных декоративных элементах, в мебели и статуях, украшающих дома. И это сильно напоминало мне о дедушке и его таланте.
Волжский, 2025
Чудесным образом этот импульс заставил меня вернуться. Пока я дожидалась открытия выставки и мы готовили в честь открытия концерт с квартетом, образовался хор и появился огромный спрос со стороны учеников, новые проекты... И я решила остаться».
— Вы упомянули Японию, Бали. Где вы еще успели поработать?
«Вся Юго-Восточная Азия. Если посчитать, я прожила там около 18 лет. В Россию я возвращалась нечасто. Я работала по контракту — в Японии, Китае, Таиланде, на Бали. Путешествовала по Индии, Малайзии, Камбодже, Лаосу, Вьетнаму. А потом освоила языки и научилась обходиться без агентов и менеджеров, став фрилансером: оформляла рабочую визу и работала на себя.
Китай, работа в CMI Golden Jazz , 2016
Практически везде мой вид деятельности остается неизменным. Я преподаю вокал по своей авторской методике: «Вокальная терапия». То есть я не просто учу людей попадать в ноты, а работаю на более глубинном уровне - с психологическими и физическими блоками и зажимами, помогаю людям раскрыть голос.
Бали, 2022
Тайланд, 2021
Больше всего я люблю работать с хором: мне нравится объединять талантливых людей и создавать что-то красивое вместе. Хотя основной доход мне всегда приносил джаз — я выступала с джаз-бендами и музыкантами со всего мира в лучших пятизвёздочных отелях и ресторанах на вип мероприятиях в крупных азиатских мегаполисах, а также на островах.
Бали, 2024
Сейчас я работаю над тем, чтобы сформировать своё имя и бренд, и мне больше не нравится прятаться за каверами и штампом «джазовой певицы», тем более что у меня классическое образование. Последние 2 года я стараюсь продвигать свою музыку, которую пишу уже давно. Она в разных стилях — это и боссанова, и R'n'B, и нео соул. Но мой главный экспериментальный проект на данный момент — «Реп Опера». Он эксклюзивный и уникальный, когда я пою в этом стиле, то испытываю невероятный драйв и мне хочется вложиться в него больше всего. То есть я могу давать абсолютно разные концерты: от классики и джаза до чего-то неординарного с изюминкой, где смешиваются абсолютно разные стили.
Италия, 2018
Признаюсь, по-настоящему меня подпитывает работа с хором. Это невероятный заряд энергии от вибраций, которые мы создаем вместе. Это созвучие — не только голосов, но и сердец, потому что, как правило, подбираются люди с одинаковыми ценностями и приоритетами, очень теплые и душевные. В результате образуется настоящее комьюнити. У меня уже был свой хор на Бали и в Таиланде, а это мой третий хор в родном Волжском.
Волжский, 2025
Состав меняется время от времени. Обычно в нашем хоре около 30 человек. Это самая высокая планка по численности из тех, что уже были. Но, по сути, никаких пределов нет. Я не против, если нас будет даже 50, потому что чем больше и масштабнее коллектив, тем мощнее энергообмен с залом».
— Вы уже несколько раз упомянули вокальную терапию. Можете подробнее рассказать, что это такое? Когда вы первый раз столкнулись? И как она вообще работает?
«В какой-то момент я просто давала уроки пения, ничем не отличаясь от обычного педагога. Работала над интонацией, постановкой дыхания, разбором репертуара — мы готовили ученика под его конкретный запрос.
Но вскоре я стала замечать, что ко мне приходят люди, с которыми мы не поём, а я их просто слушаю. Эти встречи почти всегда заканчивались очень щепетильными и трогательными моментами, когда человек со слезами на глазах делился со мной чем-то сокровенным.
С одной стороны, это нельзя было назвать психологией в прямом смысле, потому что мы не касались общих жизненных проблем. Мы фокусировались на первопричине: почему человек закрылся, почему перестал проявляться, отчего перестал петь. Именно эти моменты мне легко получалось прорабатывать.
Я поняла: человек может годами заниматься техникой, учиться сложным вокальным «пируэтам», как я это называю. Но внутренние зажимы, которые блокируют и останавливают его в стрессовых ситуациях (особенно на сцене), никуда не уходят. Нужно работать именно с источником проблемы.
Этот подход оказался невероятно эффективным. Всех своих учеников я обычно набираю через сарафанное радио. По сути это авторская методика у которой нет аналогов. Я применяю её как на групповых, так и на индивидуальных занятиях, потому что это, в первую очередь, работа с мышлением и телом.
И для такой работы у меня есть определенный опыт. В своё время я окончила курсы тайского йога-массажа. Я хорошо понимаю анатомию человека, знаю об основных энергетических линиях и о том, как можно научиться использовать свой потенциал целиком. Задача поработать с отдельными «пережатыми» частями таким образом, чтобы энергия в теле по итогу циркулировала свободно. И затем самостоятельно уметь поддерживать налаженные в теле процессы.
Обучение массажу, Тайланд, 2016
Ведь что такое по-настоящему хорошее пение? Это свободный звук в свободном теле. Именно эта фраза стала концепцией моего авторского метода, его главным лозунгом и основополагающим принципом.
Именно поэтому мои терапевтические сессии имеют очень индивидуальный подход. Я могу например использовать массажный пистолет, гимнастический мяч, специальные валики и шарики для спины (потому что у многих есть проблемы с осанкой). А также это могут быть дыхательные практики и аффирмации, когда человеку жизненно необходимо внимание и поддержка, чтобы проговорить то, что он не смог бы высказать сам.
Но самое главное, в чём я определенно вижу свою миссию — это возвращение человеку силы его голоса и силы слова. Когда человек осознаёт, насколько это ценно и мощно, и как далеко мы все ушли от этого благодаря «системе», — в этом и есть настоящее исцеление.
Как правило, мы всегда назначаем с учеником конкретную цель. Важно понимать, что мы делаем и к чему в итоге придем, а человек должен осознавать, чего он хочет в своем самом лучшем и идеальном проявлении — о чём мечтает его внутренний ребёнок. И тогда, исходя из этой позиции, всё остальное для достижения поставленной цели выстраивается гораздо легче и проще.
В отличие от школьного подхода, где говорят: «Сначала выучи это, потом то», нужно делать «шаг за шагом»: человек не совсем понимает, к чему в конечном итоге он хочет прийти. Это всё слишком абстрактно.
У меня же всё визуально совершенно конкретно: с кем ты поёшь на сцене, в каком ты наряде, кто тебя окружает, сколько перед тобой зрителей, какой именно зал и акустика. Когда есть такой яркий образ, всё формируется очень быстро: условия, ситуации и возможности. Люди, которые приходят ко мне, оказываются на сцене, как в американских горках, — стремительно. И там с ними происходит тот самый главный вдохновляющий опыт, после которого их уже ничем не остановить, ведь хочется проявлять себя дальше».
— Вы, получается, самостоятельно пришли к этой технике?
«Да, как видите, все мои предыдущие опыты сложились как пазл воедино. Как правило, люди, ставшие по-настоящему сильными, проходят в жизни через тяжелый и негативный опыт. Это на 100% мой случай, потому что благодаря некоторым ситуациям и трансформациям во мне раскрылась неведомая до этого сила и глубина.
Но я шла очень долгим путём, чтобы закрыть эти гештальты: Когда у меня появился хор в Таиланде и отдельные мастер -классы с множеством талантливых солистов, я была в поисках, что еще интересного из этого можно создать. Когда просто сольных концертов было мало, я пришла к идее мюзикла. Было решено сочинить и обыграть известные песни какой-нибудь захватывающей и интересной историей.
Тайлан, 2015
Тут мне и пригодился весь опыт: и насмотренность от работы в детской театральной студии, и мой опыт из театра юности. Пусть тогда у меня и были крошечные роли, и я проводила время не на сцене, а за кулисами или в зале, я всегда с любопытством наблюдала за звукорежиссёром и организацией всех процессов. Каким-то чудесным образом этот опыт помог мне с нуля собрать большую команду актёров, танцоров и певцов и поставить музыкальную комедию — первую на острове Пханган в Таиланде, где до нас в этом направлении никто не работал.
Китай, 2016
И вот ключевой момент в этой истории: я столкнулась с дилеммой, остаться ли мне за кадром в роли режиссёра или сыграть и тоже быть на сцене. Из-за ковида премьера задержалась, и я дважды давала себе разные роли, каждый раз спрашивая у себя разрешения, как у постороннего режиссёра: «А могу я себе это позволить?»
Суть моей проработки была не в том, чтобы прийти в чужой театр на кастинг и заполучить роль. Я пошла другим путём — я сама полностью поставила мюзикл, чтобы в итоге дать себе роль и сыграть без опасений, что кто-то меня осудит. И спустя несколько месяцев репетиций, уже когда успешно прошла премьера и несколько показов, я поняла: история, в которой от меня отказались тогда в юности в театре - наконец закрылась. Я освободилась и почувствовала, что готова как никогда помогать другим, потому что прошла через свой собственный блок души — где когда-то давно я поверила, что чего-то могу быть недостойна. Я переписала этот сценарий».
— В Волжском большой спрос на вокальную терапию? Какой возраст людей? Занимаются больше мужчины или девушки?
«Да. Вы знаете, все: и мужчины, и женщины. Среди моих учеников нет никаких возрастных рамок. Вот, например, у нас есть хористка 56 лет. На Бали ко мне ходила очаровательная старушка 85 лет. Как правило, это очень моложавые, ищущие, стремящиеся и осознанные люди.
С этого года я преподаю детям и подросткам от 5 до 14 лет, веду индивидуальные и групповые занятия в Центре Образования. Ко мне на сессии приходят и взрослые, и подростки, которые готовятся к конкурсам. Как раз с ними мы и прорабатываем те самые моменты зажатости и неуверенности.
Волжский, 2024
Если честно, я занимаюсь тем, чего мне самой в свое время очень не хватало. В моей жизни никогда не было человека, который помог бы мне так, как я помогаю сейчас другим. Возможно, за исключением одного педагога и оперной дивы — Ирины Александровны Величко, которая с самого начала верила в меня, советовала перепоступить в консерваторию и в свое время «поставила» мне голос буквально за пару месяцев, а потом к сожалению, переехала в Москву. И меня уже передали другим учителям по вокалу, где я снова сталкивалась с какими-то недопониманиями.
Своей работой я словно исправляю ситуацию за другими преподавателями, которые при взаиодействии с учениками не уделяли внимания главному — поддержке и уверенности в себе.
Ведь всё это на самом деле выстраивает определенную систему ценностей внутри человека. А если мы говорим не о педагогах, а о близких... Их мнение часто имеет огромный вес. Это может быть молодой человек или муж, подруги или друзья, мама или другие родственники. Невовремя сказанное замечание или резкий тон могут навсегда обесточить желание творить. По сути, вся моя работа направлена на одно: помочь человеку снова поверить в себя и услышать свой внутренний голос, а потом научится ему доверять. У многих жизнь после этого кардинально меняется».
— Как в Волжском появилась идея создания самого лучшего хора?
«Повторюсь, я приехала, чтобы организовать выставку работ моего дедушки художника. Квартира, в которой жили дедушка и бабушка, все эти годы, пока я жила за границей, пустовала. Я вернулась в августе 2024 года, а выставку назначили на середину ноября. За это время я успела провести несколько мастер-классов по вокальной терапии. На них я поинтересовалась у участников: «Ребята, а как вам идея создать хор?» У нас было ещё пару месяцев, так как я тогда думала, что снова уеду из России, возможно, под Новый год. Но когда хор уже сформировался, я поняла, что назад дороги нет. Всё как-то само собой завертелось».
— Почему вы выбрали название «Самый лучший хор»?
«Изначально мы назвались «Волжский хор», не особо задумываясь. Но потом возникли недопонимания с «Государственным академическим Волжским народным хором имени П.М. Милославова», который вообще не из нашего города, а как оказалось из Самары. Они начали нам писать, почему мы взяли их название, хотя мы даже не знали об их существовании.. А у нас очень дружный коллектив — мы часто собираемся на посиделки: смотрим фильмы и мюзиклы, едим пиццу, пьем чай, что-то обсуждаем. И как-то один из участников хора выложил нашу общую фотографию в чате с подписью : «Самый лучший хор». После этого мы в шутку переименовали нашу группу в «Самый лучший хор». А потом все начали между собой его так называть. Хотя в ВДТ, где мы базируемся, нас до сих пор анонсируют на сайте, как «Волжский хор».
Я уверена в этом есть доля правды: как корабль назовёшь, так он и поплывет. В общем, наше «новое» название «Самый лучший хор» нам очень понравилось, потому что все приходят сюда заряжаться, уходят в хорошем настроении, мы очень дружны — общаемся и вне хора. То есть сообщество и цель, ради которой всё создавалось, полностью выполняет свои функции».
— Какие люди входят в состав хора? Есть какие-то ограничения?
«Изначально у нас не было возрастных ограничений. В хоре с самого начала проекта есть один солист, Карл, ему 8 лет. Я пригласила его для песни «Крылатые качели» и он так здорово справился, что до сих пор поет и выступает с нами. Слушатели после концертов тоже стали интересоваться, можно ли приводить в хор еще детей. И я поняла, что всё-таки миксовать взрослых и детей я не хочу. И в какой-то момент мы установили планку — 13–14 лет. А всех, кто младше, я приглашаю присоединиться к нам в мою вокальную студию в «Талисмане». И я уже объединила пару раз младшую и старшую группы для некоторых выступлений. А верхней границы возраста вообще нет — даже если вдруг к нам придёт кто-то в 90 лет, это будет замечательно!
Наши двери открыты для всех уровней подготовки: приходят люди разных профессий, которых объединяет одно - любовь к музыке. В нашей команде у всех хористов есть классные фирменные футболки с музыкальными псевдонимами и именами — с указанием того, что участники любят и чем занимаются по жизни: кто-то у нас фотограф, кто-то хореограф.. Удивительно, насколько у нас разный состав: есть риэлторы, фармацевты, доценты, массажисты. Лично у меня футболка с шуточной надписью «Директор хора. Lady Boss». Каждый участник подошел к выбору названия с креативом. А еще ценно то, что родители иногда приводят в хор своих детей и наоборот. Такая вот у нас получается хоровая семья».
— Сложно объединять людей разных статусов?
«Только по зажимам. То, как люди проявляют себя через голос — напрямую связано с тем, насколько они в жизни раскрепощены, насколько свободно используют своё тело и насколько «по нажатию кнопки» они могут расслабиться и уйти целиком в творческий процесс.
У нас ведь хор не академический, мы не занимаемся по нотам, всё учим на слух. Поэтому у нас в обязательном порядке очень проявленное самовыражение: свободные руки и кисти, свобода в движениях, притопы и прихлопы. У нас на хоре нет рамок и не нужно стоять по стойке «смирно», как это принято в классических хорах. Это то, что более характерно для «госпел» культуры, хотя и к ним мы себя не относим».
— Вы самостоятельно подбираете репертуар?
«Да, иногда обговариваем с учениками, но они больше доверяют мне в этом плане. У нас есть еще одна важная концепция в вокальной терапии: «Мы не за «пострадать». Потому что этого и так достаточно в мире». То есть стараемся выбирать максимально позитивные песни с доброй жизненной философией: о любви и о жизни.
Хористы замечают, что у нас совершенно другая атмосфера. Одно дело — пойти с друзьями в караоке, спеть: «Постучалась в дом боль нежданная», «У любви у нашей села батарейка» и прочее. Ничего плохого я в этом не вижу, но там особого баланса и гармонии не наблюдается. Ведь в нашем менталитете часто есть тяга к страданиям, и в этом люди тоже черпают энергию, только она совсем другого качества.
Очень важны те мыслеформы, которые живут в песне. Совершенно точно в нашем репертуаре энергии радости и лёгкости значительно больше. Зачастую, когда люди к нам приходят впервые, бывает, что они поначалу даже не выдерживают такого сильного вибрационного и энергетического потока. Слишком много света и позитива, может быть, слегка безбашенного. На занятиях много юмора, мы часто смеемся. В целом все очень открытые и раскрепощённые. И новички удивляются: «А так вообще можно себя вести?» — и потихоньку вливаться в эту атмосферу.
В этом и есть большой плюс. Многие, кто приходит, говорят: «Я вас так долго ждала, так долго искала». В обычной рутине мало кто может себе позволить вот так без причины расслабиться и раскрепоститься. А здесь получается такой допинг, который может дать только музыка. И вот я как раз учу людей этим пользоваться».
— Что самое сложное в работе с хором?
«Чтобы была дисциплина, чтобы все ходили регулярно. Потому что всегда из 30 человек кто-нибудь обязательно либо заболеет, либо случится что-то очень важное и пропуски неизбежны. Это сильно усложняет подготовку. Но когда поджимают сроки перед концертом, я становлюсь очень строгой: нет репетиций — нет и выступления. В такие моменты обязательно нужны рамки и правила».
— У вас 30 октября был концерт, посвященный юбилею, вашему хору исполнился год. Чем вы удивляли зрителя?
«Лучшие композиции, которые появились в нашем репертуаре за 5 концертов в течение года. Мы отбирали песни, наблюдая за реакцией публики. А поём мы так, что зал зачастую начинает нам подпевать. В музыке мы выбираем то, что нас развивает, и порой не очень знакомо нашему менталитету. Именно это даёт внутренний драйв и чувство ритма, прокачивает вокальную гибкость. Люди начинают расти в плане техники и произношения, так как мы поем на русском и английском, а также по-новому чувствовать нюансы в музыке. Это в первую очередь касается тех, кто на сцене. А в зале, конечно, самая большая отдача происходит, когда зрители слышат что-то знакомое.
Самые успешные, на наш взгляд, номера из выступлений — в стилях поп, соул и RnB — мы как раз и включили юбилейную программу. И в этот раз мы решили не делать концерт полностью вживую. Я считаю уже большим прорывом, что нам дважды удалось провести мероприятия с живыми музыкантами, но всё упирается в акустику и музыкальное оснащение. На юбилейном концерте мы решили вместить больше зрителей и перешли в большой зал драматического театра. Из инструментов у нас неизменно солирует только скрипка, а так мы выступаем под фонограммы, что тоже звучит достаточно эффектно, ведь акцент в любом случае на голосах и гармониях».
— Какие планы у «Самого лучшего хора»? К чему вы лично хотите прийти?
«Мы планируем организовать выступление в Волгограде, выйти на большую площадку. Уже успели поучаствовать в благотворительном фестивале этим летом, и всем очень понравилось выступать на свежем воздухе. Я думаю, наш проект отлично впишется в программу Дня города — песни, которые мы поем, как раз созданы для большой аудитории, чтобы петь вместе с хором. Открытые площадки с массовым зрителем, с которым можно взаимодействовать, — это для нас.
В нашем хоре помимо новичков, которые приходят осуществить давнюю мечту: выступить на сцене, также есть профессионалы своего дела. Например, Александр Стрижиченко — солист музыкального театра, а недавно он участвовал в шоу «Перепой звезду» на Первом канале. Приглашаем также лучших представителей Волгоградской сцены для коллаборации, это дивы соул и RnB жанров: Галина Аракелян и Мария Филлипова. За счёт таких артистов в хоре происходит энергообмен: начинающие певцы получают возможность репетировать и выступать на одной сцене с опытными коллегами. На наш юбилейный концерт приезжал с сюрпризом рэпер-афроамериканец Samuel Bakare родом из Кении. Это было очень мощно. И здесь уже был интернациональный культурный обмен. То, что мы обычно делали на островах, так как в хоре были представители разных стран и национальностей и мы пели на разных языках.
Я упоминала, что у меня есть ещё один проект — «Рэп-опера». Я уже присматриваю людей в команду для реализации. Идея появилась, когда в Волгограде построили новый амфитеатр. Увидев его год назад, я сразу поняла: вот где мне бы очень хотелось сделать зрелищный концерт с оркестром и хором. Я как музыкант с опытом уже давно испытываю трепет перед концепцией заложенную в строение амфитеатров. Это будет необычное сочетание стилей, где шедевры классики прозвучат под хип-хоп биты и мою авторскую лирику, а также будет визуальная проекция и выразительная хореография. Мне хочется создать что-то грандиозное и масштабное, и в планах подать заявку на получение гранта. Я почему-то уверена, что этот проект будет уникальным и запоминающимся и не оставит никого равнодушным.
Для меня сейчас вопрос номер один — записать несколько синглов и начать продвижение на музыкальных платформах. Ведь с хором уже сбылась одна моя большая мечта: я исполнила одну из своих авторских мотивирующих композиций «Сделай шаг». Я хочу начать продвигать себя как артиста, чтобы у меня было узнаваемое имя, и я могла спокойно ездить на гастроли туда, куда мне захочется.
У меня есть особенность: встречая того или иного человека, я оставляю данные о нем в своей «внутренней библиотеке», и если его навыки потребуются для определенного проекта, я в нужный момент достаю из той самой «библиотеки» информацию, и обязательно складывается так, что он тот самый недостающий элемент творческого механизма и все складывается идеальным образом. А еще я верю, что мы способны притягивать как магнит людей из своей «стаи» и тогда любых результатов можно достичь быстрее, потому что вы двигаетесь на одинаковых скоростях и мыслите в одном направлении.
Возможно, в рамках нашего интервью это прозвучит немного нескромно, но вот к чему мне действительно хочется иметь прямое отношение: чтобы благодаря моим усилиям и творческим идеям, через искусство люди из других стран прониклись уважением к нашей стране. В эту сторону я и хочу двигаться — просто делать то, что люблю, собирать вокруг себя единомышленников.
Как правило, общее внимание привлекают такие громкие события, как, например, премия «Грэмми» — если получить награду такого уровня, это точно обратило бы взгляды на проект.
Пообщавшись с иностранцами и размышляя о том, как музыка объединяет людей, я загорелась идеей создать что-то интернациональное — проект, в котором будет микс культур, ведь огромная сила кроется в единстве. Чтобы благодаря музыке Россия могла заявить о себе так, чтобы мир это услышал. Я намеренно обхожу в своих планах любые конкурсы или телешоу, потому что там преследуются другие цели. У меня свой путь. Но тем не менее, имеет смысл засветится на знаковых площадках, чтобы набрать обороты и у проекта «Рэп-опера» появился свой зритель. Потому что, судя по моим наблюдениям, шоу в подобном стиле “Hiphopera” большая редкость и в таком направлении есть исполнители пока только в Америке — по крайней мере, те, за кем я слежу».
— Как вы думаете, что важнее, талант или упорство в достижении музыкальных высот?
«Я из тех людей, кто не любит выбирать. Я считаю, что важно и то, и другое. На мой взгляд, умеренный баланс даёт самый лучший результат. Потому что, если честно, одно без другого не работает полноценно.
Я сама пример человека с талантом, но не слишком напористого и нагловатого. Из-за полученных в жизни уроков я свою силу и масштаб набираю постепенно, год за годом. Возможно, если бы в своё время у меня было больше смелости, я бы достигла какой-то популярности, ротаций на радио и тв. Были моменты, когда меня приглашали в шоу-бизнес, было можно «просочиться». Но я чувствовала — это совсем не моя история.
И честно говоря, я скептически отношусь к тем, кто талантлив, но сидит в тени, стесняется и не проявляет себя. На контрасте с теми, кто быть может менее одарен, но упорно и напролом идёт к своей цели.
Одна из моих учениц, спустя 2 года после наших уроков, уже достаточно популярна. Мы занимались с ней на Бали, ее зовут Валерия Bearwolf. Если взять объективно, то, что ценится на конкурсах — вокальная гибкость и мелизматика, шикарный диапазон, отточенная техника — это возможно не совсем про нее. Но у Валерии есть голос, свои фишки и есть крутое умение писать хиты, хорошо двигаться и то самое упорство и уверенность в себе. Она за неделю выполняет четко поставленный план, регулярно выпускает релизы, делает всё, что нужно для продвижения. Я знаю её лично — у неё не было продюсеров, когда она начинала, позже конечно собралась команда. И вот благодаря тому, что она начала действовать, спустя год она была номинирована на премию Муз.ТВ и удостоена других популярных наград. Я сразу увидела, что она сможет собирать стадионы, очень ей горжусь».
— Как музыка влияет на человека, на его психическое, эмоциональное состояние, с вашей точки зрения?
«Музыка обладает удивительной силой: она может поднять настроение, помочь что-то пережить и освободиться от груза ненужных эмоций и чувств, стать своего рода душевным доктором. Часто бывает, что человек не умеет самостоятельно проживать эмоции, а кто-то другой — артист — делает это за него, пропевая сценарий, очень похожий на то, что переживает в этот момент слушатель. Это как зеркало, в котором можно увидеть отражение того, что не получается выразить самому. Многие люди просто не умеют формулировать свои чувства.
Кстати, помимо работы с учениками, я провожу мастер-классы по написанию песен силы. Я учу людей структурированно и при этом с душой выражать мысли и чувства через музыку. Я считаю, что высшее искусство — это искусство фристайла и импровизации. Сейчас, к сожалению, оно искажено: люди часто встречаются на баттлах, чтобы унизить друг друга, показать, кто круче.
Музыка — это колоссальная сила, ведь это вибрации, которыми пронизано все вокруг. Но в последние годы музыка и современная подача, к сожалению, часто становится разрушающей. Если глубоко задуматься о том, что стоит за некоторыми артистами, возникают большие вопросы. Представьте: собирается стадион людей, и они как один подпевают определённым текстам и заложенным смыслам, добровольно заплатив за шоу, и самое главное за энергию, которая там создаётся и куда-то направляется.
С музыкой надо быть осторожным. Даже если ты едешь в такси и что-то играет на фоне — это всё в той или иной степени влияет на тебя. Мы в силах регулировать то информационное поле и вибрации, которые в нас проникают, так же как, например, ограничиваем время в телефоне или выбираем, что нам съесть на ужин».
— Что бы вы хотели сказать людям, которые еще не решились начать заниматься вокалом?
«Я всегда говорю: «Если ты умеешь говорить — значит, ты умеешь петь». Вопрос — как? Чего бы ты хотел от этого процесса? Как минимум — просто разрешить себе проявляться, звучать.
Человек может не попадать в ноты, но со временем слух начнёт формироваться — просто потому, что он разрешил себе петь, перестал зажиматься и контролировать каждое движение. А через расслабление все само начнет вставать на свои места, как было заложено природой. Главное — начать. Но для этого нужна благоприятная среда, безопасное, доверительное пространство, где тебя поддерживают — или, как минимум, не осуждают.
Поэтому на индивидуальных занятиях я создаю такое поле всегда. А если в группу приходит новичок и может неосознанно отпустить какой-нибудь едкий комментарий, то в таких случаях я сразу вслух проговариваю наши правила: мы здесь учимся взаимоподдержке и можем ошибаться. Не нужно сравнивать и анализировать каждый момент, так ведь упускается что-то по настоящему важное и постепенно наша внутренняя муза станет угасать. Умение поддерживать - вот по настоящему ценный навык.
Со временем эти принципы люди начинают переносить и в обычную жизнь — в общении с близкими и с самим собой.
По ощущениям, раньше о таком мало кто задумывался. Нас редко учили бережно относиться к внутреннему состоянию, к тому, как мы звучим и что чувствуем при этом. А ведь это влияет абсолютно на все сферы жизни.
Самое важное: поверьте, если хочется петь — надо просто петь. И как можно меньше думать. Выключать голову».
— Какая ваша главная жизненная философия?
«Жить и радоваться. Так как я действительно через многое прошла и умею ценить и быть благодарной за то, что у меня есть. Мечтать по-крупному. Важно осознавать свои масштабы и продолжать ради них двигаться вперёд — стараясь делать это с радостью и лёгкостью. И обязательно объединять людей с их талантами и создавать что-то вместе. Сила в созидании и единстве.
Волжский, если честно, не всегда был для меня тем самым «Городом судьбы». Я отсюда всегда сбегала — именно поэтому уехала сначала в Японию, потом в Китай. Мне здесь было порой очень некомфортно. Волжский для меня долгое время был городом преодолений.
Казалось бы, пройдя Индию и Камбоджу, побывав в диких и забытых Богом местах, думаешь: «Ну, наверное, хуже и неприятнее уже ничего не встретишь». А оказываясь здесь, снова и снова, я сталкивалась с такими глубокими внутренними вызовами и понимала: в моём родном городе — и корни, и сила, и одновременно самые трудные, важные испытания в жизни для моего роста. И только спустя годы накопленного опыта, вернувшись сюда, я осознала, что источник моей силы — внутри. Это больше не зависит от внешних факторов, обстоятельств или людей.
В этот раз город принял меня очень тепло — и через людей и возможности, через те самые проекты и масштаб, который здесь можно развивать. Пришло время делиться накопленными знаниями и опытом. И какое счастье, когда есть те, кому это нужно и кто это по настоящему ценит. Всё действительно зависит от того, что у тебя внутри, от твоих внутренних настроек.
Часто же говорят: «Набрался мудрости — вернись к истокам, в родной город, чтобы проверить насколько ты усвоил пройденные уроки». Поэтому главный инсайт после моих многочисленных путешествий: дом всегда внутри, и мне хорошо везде, где бы я теперь не оказалась».
Напомним, в гостях рубрики «Лица города» детский врач и просто мама Анна Пыльнева. Волжанка рассказала корреспонденту «Блокнот Волжский» о том, какие родители хорошие с точки зрения педиатра и почему дети нового поколения обладают большей свободой.
Софья Донцова
Фото: Александр Агафонов / личный архив Виктории Алексеевой
